Так говорит «Екатерина Великая» она же Екатерина Гамова, самая известная волейболистка мира. Два серебра Олимпийских игр, два Чемпионства мира, столько же Европы и множество прочих титулов, медалей и званий теперь в прошлом, потому, что сейчас для нее главное – сын и семья. Мы беседуем с Екатериной Гамовой в Школе акварели Сергея Андрияки среди полотен известного пейзажиста, многие из которых понравились лучшей волейболистке в истории этой игры.

В детстве у вас были волейбол, гандбол и баскетбол. Почему выбрали первый?
- Потому что моя тетя была же и моим первым тренером. В зале я находилась с раннего детства, еще до того, как я начала официально заниматься только волейболом. Тренер по гандболу меня также звал, да и по баскетболу. Они оба были знакомы с моей тетей и, естественно, общались. Я сходила на одну гандбольную тренировку – мне совершенно не понравилось. А на баскетбол я уже просто не пошла, сосредоточившись на волейболе.
В семье, где мама баскетболистка, а тетя волейболистка, был ли шанс не стать спортсменкой?
- Не рассматривался вариант, что я стану профессиональным спортсменом. В то время это было не так, как сейчас, когда родители «пихают» своих детей в профессиональный спорт, пытаясь сделать из них «звезду» и заработать на этом много денег. А тогда это была совершенно другая история – детей отдавали в спорт, чтоб они чем-то занимались, развивались. В моем случае еще и под присмотром. А еще меня мама водила в Дом культуры (или Дом пионеров). Там были танцы, кружок рисования, русский и математика – такие небольшие уроки. Перед волейболом я еще и шашками занималась. Я с бабушкой играла в шашки, и не в «чапаева» или «поддавки», а именно в шашки. На чемпионате Челябинской области (Екатерина Гамова родилась в Челябинске – Прим. авт.) по шашкам я заняла третье место, мне было лет восемь.
Спортивное детство. Не жалеете, что не было времени на детско-юношеские развлечения?
- Нет. Это был мой образ жизни, и я не представляла, что по-другому может быть. У меня была ответственность, школа, тренировки – я не могла их пропустить. Определенный распорядок дня, и я его воспринимала как что-то совершенно нормальное. Директор школы шла нам навстречу. У меня было две тренировки в день: утренняя, потом школа, потом вечерняя. И вместо первых «значимых» уроков для нас ставили физкультуру, которую мы могли не посещать. Весь класс приходил, а мы нет. Мы приходили к третьему уроку и занимались нормальными предметами.
Были ли в школьные годы романтические привязанности?
- До седьмого класса были мальчики, которые мне нравились. А потом я перешла в другую школу, которая была не особенно популярна – потому и отношения были не очень. Мне нужно было встать в полшестого утра, ехать на другой конец города, вернуться домой, сделать уроки и лечь спать. Какие там мальчики?
Как обычно настраивались на игру? Был ли какой-то специальный ритуал?
- Установки технические давал тренер. Спортсмены все разные, одни могут на тренировках быть профи, а выходят на игру – и мячи летят в аут. Это и есть психология. Я сейчас говорю своим детям, что волнение перед игрой – это совершенно нормальное состояние любого спортсмена. Другой вопрос, как вы с этим справляетесь. Или это вас «сжирает», или вы это направляете в игру. И спортивная агрессия против соперника – либо она вам помогает, либо мешает. На площадке ничего не должно отвлекать: ты погружен только в работу, только в игру.
Николай Карполь – тренер и человек, это ведь совершенно разные люди. Ваши истории о нем – спортивная и после завершения карьеры.
- Самое, наверное, яркое впечатление – Николай Васильевич курил сигары. Не знаю, курит ли он до сих пор, но в то время курил часто. В нашем маленьком зале «Малахит», в котором мы тренировались, была тренерская. И вот он курил в этой тренерской, выходил, а за ним шло такое облако дыма. И в зале становился не очень приятный для нас запах, но ничего с этим поделать мы не могли. И вот когда ты стоишь и чувствуешь, что до тебя доносится запах сигар, ты понимаешь, что где-то рядом Николай Васильевич. А после завершения карьеры – я не могу сказать, что у нас было какое-то близкое общение. Но я была очень рада, когда меня пригласили после «освобождения» от клуба и судебных разборок на празднование 50-летия «Уралочки». И я помню, что со своей подругой, которая также уходила из клуба через суд, мы подошли к Николаю Васильевичу (а вдруг потом не будет такой возможности?) и сказали, что если есть за что – то простите. На что Карполь ответил: «Да нет, все хорошо, все нормально, ничего такого нет».
Челябинск, Екатеринбург, Москва, Стамбул и Казань – где игралось комфортнее всего?
- Безусловно – Турция. Потому что нет таких разъездов, как в России. Расстояния в России большие, тем более, если ты еще и еврокубки играешь. Сначала ты летишь, например, в Хабаровск, а потом в Европу. Это не дает возможности полноценно восстанавливаться и тренироваться. В Турции мы тренировались на полную мощь, наращивали свою силу, а в России это, скорее, поддержание формы. То есть летом ты набираешь форму и пытаешься растянуть на целый сезон. По комфорту спортивному, Турция однозначно на первом месте.
Когда вы были ближе к золоту Олимпиады: в 2000 году в Сиднее или в 2004 в Афинах?
- В 2000. Мы (я была молодой спортсменкой, игроком второго состава) ехали на Олимпийские игры в ранге основных претендентов на золото. А в 2004 мы уезжали на Олимпиаду под разговоры, что если займем шестое место, будет очень хорошо.
А чего же все-таки не хватило до вершины?
- Это спорт. Куба тогда была очень сильна. Нельзя сказать, что чего-то не хватило. Команда выложилась, отдала все, что можно было - так сложились обстоятельства, не более того.
Самые «трудовые» титул или медаль?
- Все. Нет такой ни одной медали, ни одного турнира, ни одной игры. За каждым турниром, за каждой медалью стоит огромный труд, колоссальная подготовка. Например, к Чемпионату мира мы готовились полгода. Это сборы, тренировки, игры. Ты очень подолгу не бываешь дома. К чемпионату России ты тоже готовишься, а потом наступают изматывающие перелеты, переезды. Сейчас это все я вспоминаю просто с содроганием. За каждой медалью стоит внутреннее и физически тяжелое состояние.
Спортсмены суеверны? Есть ли суеверия, в которые Вы до сих пор верите?
- У спортсменов куча разных суеверий, и у каждого – свое. Кто-то наденет сначала правый кроссовок, потом левый, кто-то наоборот, некоторые причесываются по-разному. Общих суеверий нет. У каждого свой бзик, что называется. Это, в том числе, элемент того, как ты настраиваешь себя на игру. Если в твоем понимании все идет как обычно – значит все и будет хорошо. А после окончания карьеры ты вообще на эти спортивные суеверия не обращаешь внимания.
Когда и как принималось решение о завершении карьеры?
- Во-первых, возраст подошел. Для себя я понимала, что нужно заканчивать, плюс еще и травма, которая не позволяла мне в полной мере находиться в комфортном для себя физическом состоянии. Был олимпийский год, я планировала побороться за место в «12» (столько игроков нужно для заявки – прим. автора), но, к сожалению, у меня не получилось, в том числе и по причине травмы.
Второе высшее образование – журналистика. Почему именно она?
- Я поступала, но не оканчивала. В какой-то момент я разочаровалась в журналистике. Учась и общаясь с журналистами, были всякие странные моменты и со мной лично, и вообще. И я поняла для себя, что не хочу в этом участвовать.
Ваша книга «Волейбол продолжается» вытекла из желания заниматься журналистикой?
- Нет. Это совершенно две разные истории. Идеи у меня никакой не было, я никогда и не хотела писать книгу. На меня вышло издательство с таким предложением, и я его приняла.
Вы сами писали?
- Нет, я писала с журналистом Владимиром Можайцевым. Я наговаривала, он писал, я корректировала и только после этого отдавали в печать. Можно сказать, мы ее вместе «собирали». У нас было достаточно мало времени, потому что хотели успеть к книжной ярмарке, которая планировалась в Москве, потому работали в достаточно сжатом режиме.
Вы с шестью волейболистками были на презентации книги Елизаветы Тищенко. Часто ли удается встречаться с бывшими соперницами по площадке?
- У всех своя жизнь. Во-первых, многие из нас дружат, и неважно, за какие клубы мы играли. Моя лучшая подруга и крестная мама моего сына могла стоять в то время по другую сторону сетки. Но это не мешало нам любить друг друга и быть в сестрински близких отношениях. Это Татьяна Холина (до замужества Татьяна Горшкова - российская волейболистка, диагональная нападающая, Победитель гран-при 2002 – Прим. авт.). На площадке мы могли быть «врагами», но довольно тепло общались в жизни. Я общаюсь и с Лизой (Брах-Тищенко – центральная блокирующая, двукратная серебряный призер Олимпийских игр - Прим. Авт.), с Татьяной Грачевой (связующая, серебряный призер Олимпийских игр – Прим. Авт.) и Инессой Каркмаз (центральная блокирующая, серебряный призер Олимпийских игр – Прим. авт.). Чуть меньше с другими девушками, но это из-за возраста – мы меньше вместе играли. Была Леся Махно (Евдокимова - доигровщик, Чемпионка мира 2010 – Прим. авт.), я крестная мама ее дочери, мы также близко общаемся. С кем-то дружим, с кем-то нет. Я всегда говорю, что играя в одной команде, мы не друзья – мы партнеры. Мы работаем вместе, но это не значит, что мы все дружим. Вы же когда приходите на работу, не обнимаетесь и не дружите со всеми своими коллегами? И это совершенно нормально – это так же, как и в обычной жизни.
Вы входите в состав комиссии спортсменов Международной федерации волейбола. В чем заключается ваша работа?
- Уже не вхожу, не переизбрали. Я, например, была в Аргентине, где представляла нашу комиссию, которая была только избрана. Решала рабочие вопросы, в том числе те, которые поступали от спортсменов. Сама ставила вопросы о качестве проведения детских чемпионатов мира. Я там была, ездила с командами и меня, мягко говоря, это шокировало. Мы нацелены развивать спорт и популяризировать волейбол в разных частях света, но я считаю, что уровень проведения чемпионатов мира должен быть на определенной высоте. Для детей это праздник, они приезжают туда, не то что в другую страну, а на другой континент. И это должно соответствовать, потому что приезжают представители Международной федерации волейбола и одобряют этот чемпионат, смотря объекты. И они должны понимать и знать, как должно быть и, как и кого нужно допускать. Та же Аргентина – я считаю, это недопустимо. Также нам поступали вопросы от Международного Олимпийского комитета, о нашем взгляде на допуск трансгендерных спортсменов. Им было важно именно мнение спортсменов. Я была в комиссии четыре года, потом пандемия, да и ребенок у меня родился – и меня не переизбрали.
Как создавалась «Школа Гамовой» в Казани, кто вам в этом помогал?
- Это не мне помогали, а я поделилась своим именем для этой школы. Это было предложение руководства клуба («Динамо Казань» - Прим. авт.) и республики Татарстан. Я сочла для себя за честь, что будет создана школа имени меня. В первый год там набирали команду 2002-2003г. – это была базовая сборная молодежной команды. И ее тренировала Сафронова Светлана Михайловна (советская волейболистка и российский волейбольный тренер, Олимпийская чемпионка 1980 – Прим. автора), и в тот момент я больше участвовала в жизни команды. Мы вместе были на сборах, ездили на соревнования, сейчас я не участвую, но школа моего имени продолжает функционировать.
Вы амбассадор одной из букмекерских компаний. Это просто работа, или вы и ставки делаете?
- Я уже не амбассадор. Нет, это была только работа. Эта компания была генеральным спонсором волейбольной суперлиги, поэтому я не считала, что это что-то зазорное, чтобы в этом участвовать. А перестала быть амбассадором, потому что случился ковид, соревнования не проводились, и это стало не актуально. По обоюдному согласию сторон мы прекратили сотрудничество.
Какие чувства Вы испытали, когда впервые увидели свою пятиметровую статую?
- Я смотрела, похожа или нет, нравится она мне внешне или нет? От того, что моя статуя (в 2011 году в рамках кампании «Герои мирового волейбола» (FIVB Heroes) была создана гигантская статуя знаменитой российской волейболистки Екатерины Гамовой – Прим. авт.) есть, ничего не поменялось. Посмотрела и подумала: «Ну, ничего, нормально». Она, безусловно, похожа, но я не сказала: «О, какая я красивая!» Я спокойно к этому отношусь. Сейчас она стоит на служебном входе в фойе Центра волейбола в Казани. Она, кстати, единственная осталась «живой» из тех, которые были сделаны. Было три статуи: моя, волейболиста Жибы (Жилберту Амаури Годой-мл., бразильский доигровщик, Олимпийский чемпион – Прим. автора) и американки Керри Уолш (одна из сильнейших спортсменок в пляжном волейболе, трехкратная Олимпийская чемпионка – Прим. авт.). Их возили по разным соревнованиям, и мою, в итоге, привезли на Универсиаду (международные летние студенческо-молодежные спортивные соревнования в 2013 году – Прим. авт.) в Казань. А те две просто утилизировали, потому что большие, сложно перевозить, хранить и нужно восстанавливать каждый раз. В общем, тех нет, а моя одна осталась и «живет» в Казани. Я смотрела на нее больше как на эстетический объект, а не как на «памятник при жизни». Вот она есть и есть, людям нравится, ну и отлично. Люди получили заряд эмоций, ну и хорошо. Я не вспоминаю о ней, только вот когда вы, журналисты, спрашиваете.
Вам важно, что о вас подумают, скажут, напишут. Вы переживаете по этому поводу?
- Раньше переживала, читала. А потом в какой-то момент решила, что я и моя психика мне намного дороже и ценнее. Поэтому я перестала читать спортивную прессу о волейболе и то, что обо мне пишут. И это так хорошо! Я поняла, что это было самое правильное и верное решение. Зачастую, люди, которые пишут, – не профессионалы в спортивном смысле и не разбираются в некоторых моментах. И делают выводы из своих оценочных суждений. У нас был такой неприятный инцидент с Россошиком (Лев Волькович, советский и российский спортивный журналист – Прим. авт.), царство ему небесное (умер в 2018 году – Прим. авт.), конечно. В какой-то момент команда попросила, чтобы больше он с нами не ездил на соревнования в автобусе, и чтобы его близко с командой не было. Он написал очень плохую статью про нас, совершенно не понимая и не разбираясь в ситуации. И вопрос не в том, что он нам сделал плохо, вопрос в том, что маме Любы Соколовой (Шашкова, российская волейболистка, двукратная Чемпионка мира – Прим. авт.) стало плохо с сердцем после того, как она прочитала то, что написал Россошик. И нас больше это задело, что наши родственники и родные пострадали от его публикации, нежели мы. Так что я до сих пор не читаю то, что пишут, даже комментарии.
Самый отчаянный или бесшабашный поступок в жизни и спорте?
- Я нормальный человек в этом плане – достаточно аккуратный и осторожный. В спорте, как потом выяснилось, хотя я считала это «рядовым» событием – после знакомства с супругом (Михаил Мукасей, кинооператор и продюсер – Прим. авт.) я практически каждый выходной день летала в Москву. Вечером после игры садилась в самолет, улетала к нему и возвращалась через сутки. Когда-то мы отпрашивались, и нас отпускали, а бывало – просто улетала в свой выходной. В моем понимании – это мой законный выходной, и я могу делать все, что хочу. В мой день рождения мы улетели в Москву: я, Леся Махно и Катя Уланова (либеро, Чемпионка мира 2010 – Прим. авт.), а потом должны были вернуться, взять вещи и отправится с командой на игру, снова через Москву. Но случился туман, и мы не смогли вылететь из Москвы – рейс отложили. Мы ждали, но ничего не происходило, и девочки сказали, что надо звонить и предупреждать: «Тебе-то ничего не будет, а нам головы точно открутят. Тем более – твой день рождения». Мы позвонили менеджеру, затем руководству – предупредили, извинились. Но, на самом деле, получилось даже хорошо, потому, что аэропорт закрыли и в Казани. И им пришлось покупать чуть ли не последние билеты у туалета на поезд, чтобы доехать до Москвы. И нам велели ждать команду в столице. Потом мы прилетели в Омск, и я сказала девочкам: «Здесь нужно «умереть» и выиграть, чтобы потом ни у кого ни каких вопросов не возникло». Мы благополучно выиграли, а директор клуба Сергей Николаевич (Чернышов, гендир волейбольного клуба «Динамо-Казань» - Прим. авт.) и руководство нас потом вызывали, играли в доброго и злого полицейского, хотели оштрафовать, еще что-то. Но бухгалтер клуба была на нашей стороне: она приходила к директору и говорила каждый раз, что «неправильно оформили приказ». Директор перепишет, а она снова приходит и говорит, что неправильно. Она так ходила раза три, потом совсем убрала этот приказ. Мы закончили чемпионат, выиграли все, и весной шли с поздравления Президента республики. Сергей Николаевич говорит: «Ну ладно, я вам прощаю штраф!». На что мы ответили: «Хм, мы вам его уже давно простили!».
У вас реально знакомство с супругом произошло как в кино - на съемках ролика. Вы по-прежнему романтики с Михаилом?
- Смотря, что подразумевать под этим словом. У каждой семьи романтика своя. В нашей семье самое главное – это комфорт друг друга. Например, если кто-то спит – его не трогать. Не надо отчитываться, куда я поехала и что делаю. Раньше, до нынешней ситуации, я совершенно свободно могла сказать, что я лечу с подругами в Европу на выходные. У нас с супругом достаточно доверительные отношения, и это лучше всякой романтики. Есть вещи, которые намного важнее всяких там «сюрпризиков». Мы не дарим, друг другу подарки: мы договариваемся и покупаем то, что действительно нужно одному и другому. И нас это совершенно устраивает. «Я подарю тебе Луну», - мне это не надо совершенно.
Когда Вы первый раз увидели Михаила на съемках, сразу поняли, что это Ваш человек?
- Нет! Мне он понравился в плане общения. Мы весело проводили время: шутили, смеялись, он анекдоты рассказывал. Понятно, он хотел меня просто расслабить, чтобы я себя комфортно чувствовала на съемочной площадке. Для меня тогда это была непривычная среда. А мне было от этого приятно и спокойно – мы шутим, напряжение снято. А так, чтобы я посмотрела на него и сказала: «О!!!!!!», - вообще, нет!
Екатерина Великая на площадке, нежная и ранимая в жизни. Как сочетаются в Вас эти качества?
- Для меня это вообще не вяжется. «Екатерина Великая» – это не про меня, это люди говорят - журналисты, болельщики. Я такая, какая есть и не примеряю эти образы на себя. Мой муж всегда говорил и говорит сейчас: «Ты до конца сама не понимаешь, кто ты и что ты!?» В этом есть на самом деле и большой плюс, потому что, например, с уходом из большого спорта я не сидела в депрессии от того, что моя спортивная карьера закончилась. Я не страдаю от того, что меня могут забыть. У меня к этому спокойное отношение.
Переключились на семью и сына?
- Нет, я не могу сказать, что я прям, погрузилась в семью и сына, и у меня других забот нет, и ничем больше не занимаюсь. Нет. Я достаточно свободолюбивый человек. До того, как родился ребенок, мы с мужем могли вечером купить билет и утром улететь куда-нибудь. Пандемия и рождение ребенка это все изменило. Но я живу полноценной жизнью: работаю, встречаюсь с друзьями, воспитываю ребенка. Бытом я не особо занимаюсь. За это «спасибо» моему супругу, который освободил меня от этого. У меня есть помощница по дому, и есть няня, которая помогает с ребенком. А я могу спокойно приехать к вам на интервью, а затем встретиться с друзьями.
Хотели бы Вы спортивной судьбы для сына? Воспитываете его так, как когда-то воспитывали Вас?
- Не хочу я отдавать сына в профессиональный спорт. Я слишком хорошо в этом разбираюсь. Если я не буду справляться с воспитанием ребенка, тогда да. И только если он захочет сам. Он сейчас занимается плаванием, мы ходим на гимнастику, еще, может, в ближайшем будущем будет футбол. Но это все не профессиональные детские школы, где тренеры «выжимают» из детей результат. Поэтому туда точно нет. У нас есть европейские детские футбольные школы, где с ребенком общаются, его одели красиво, он пришел, потренировался, получил удовольствие от общения с тренером и друзьями, и на этом все закончилось. Вот в таком варианте – да. Профессиональный спорт – нет.
Развивающие занятия – пение, рисование?
- У него няни есть, одна с педагогическим образованием, а вторая – просто опытная, и они периодически что-то «выдают» мне. Поздравлял меня на день рождения стихом собственного сочинения, делают поделки, рисуют. Немножко сложно, потому что мы живем за городом. Я покупаю книги, специальные тетради. И они постоянно что-то творят.
По характеру сын на кого похож?
- На нас с мужем. Чем он похож на меня, на супруга и на Анатолия Михайловича Мукасея (советский и российский кинооператор, Народный артист РФ – Прим. авт.), так это чувством юмора. Мы примерно с полутора лет поняли, что он хохмач.
Светлана Дружинина в одном из интервью говорила, что у Вас есть особая женская чуйка. Что еще вас духовно объединяет?
- У Светланы Сергеевны (Дружинина - актриса, кинорежиссер, сценарист, Народная артистка РФ – прим. автора) - необычное чувство юмора. Нам обоим так повезло, люди мы хорошие. Это трудно объяснить – ты встречаешь человека, и он с первого раза тебе нравится или нет. И уже от этого «пишутся» дальнейшие отношения. И для меня это очень важно. Как показывает моя практика в жизни, первое впечатление совсем не обманчиво. Я думаю, что у меня хорошо развита интуиция. Я достаточно закрытый человек, и мне нужно время для того, чтобы «открыться» и допустить человека в ближний круг общения. Поэтому для меня очень важно первое впечатление о человеке.
Самый близкий человек – муж?
- Понятно, что с появлением Михаила в моей жизни круг общения и близких людей сильно расширился. А если бы его не было, то этот кружочек был бы совсем маленьким. Обо всем можно поговорить с подружкой, и то – не обо всем. С Михаилом можно о своем поговорить, о том, о чем я не могу поговорить с подругой. И это классно, что есть такой симбиоз. С этим поговорил об этом, с другим – о другом. Михаил меня очень хорошо чувствует. Он может позвонить мне именно в тот момент, когда я сама собиралась ему звонить. Он чувствует мое настроение, он сопереживающий, чувствительный человек. Ему становится плохо, когда у меня проблемы. И меня это, конечно радует, но и сильно удивляет. А у меня такого, к сожалению, нет. А вообще, он нежный, мягкий и ранимый в глубине души человек. Об этом знаю я и еще, может, только его мама. А так – он очень сильный.
Есть ли в планах еще одна книга, например, о воспитании ребенка?
- Пока, в планах книги нет. Мне кажется, ничего глобального в моей жизни не произошло. Так что пока рассказывать не о чем.
На телевидении не хотели бы поработать?
- У меня имеется прекрасный опыт. Мы хорошо работали с моим партнером Александром Аксеновым (ведущий студийных программ, корреспондент - Прим. авт.) на Матч-ТВ. Готовились к Чемпионату мира по волейболу, который должен был пройти осенью в России. Его, к сожалению, отменили по ряду причин. У нас был еженедельный прямой эфир, мне это очень нравилось, и я ждала, что с началом ЧМ у нас появятся еще какие-то истории. Но что поделать, все это закончилось. Если бы были какие-то предложения от телевидения, связанные со спортом – то да, мне это нравится. Это та ниша, которую я хорошо понимаю и в которой чувствую себя комфортно.
Как вы видите свою жизнь лет через пять?
- Сейчас это не актуально, не знаешь, что через месяц будет. Если я раньше и планировала, то сейчас и мыслей никаких на будущее нет. Я живу короткими отрезками и жду, когда это все закончится, и мы снова начнем ЖИТЬ.
2012 год, вы в списке «100 самых влиятельных женщин России». Что в этом статусе можете сказать мужской половине страны?
- Ценить и уважать женщин, свою семью и своих детей. Нужно, что- то делать, чтобы прекратилось насилие в семьях, которое исходит, как правило, от мужчин. И иметь силу и достоинство заботиться о тех, кто с тобой рядом и за кого ты берешь ответственность. Это в моем понимании - одно из важных составляющих.

Материал: News-w.org / Сабадаш Владимир и Светлана Юрьева.
Фото: News-w.org / Сабадаш Владимир